Как названия появлялись?
Топонимы — имена собственные природных или созданных человеком объектов, названия улиц, площадей, станций, городов и деревень. Изначально они нужны были исключительно для удобства ориентации в пространстве. Прежде всего это было связано с развитием торговли и ростом городов. В деревнях объектов и маршрутов было значительно меньше, потому и пользовались наименованиями вроде «Дом Кузнеца». Когда площадь повседневных и торговых взаимодействий начинает расширяться, названия становятся более абстрактными, но принцип оставался прежним. Назвали по тому, что имелось и практиковалось. Распространены были названия по занятиям (например, Мясницкая, Поварская, Бронная), по ближайшим церквям (Варварка, Ильинка, Никольская, Покровка), по роду торговли (Солянка, Хрустальный переулок), районы могли назваться по фамилиям хозяев ближайших усадеб (Кузьминки, Останкино).
Согласно социальному географу И Фу Туану, наименования собственно и производят город как место, осмысляемое и доступное для коммуникации, и еще задают пространству символическую разметку. Так, люди не только знают, о каком месте на физической карте они говорят, но и помещают его на карту социальную.
До 1917 года в России названия сосредотачивались на повседневных нуждах и практиках, но после стоит говорить уже о топонимике как производстве коллективной памяти. Коллективная память, согласно Морису Хальбваксу, — разделяемое и конструируемое в определенной социальной группе представление о прошлом. И топонимы становятся удобным инструментом ее производства. Увековечить чье-то имя можно назвав в честь него или нее, например, улицу или сквер. Ленинский проспект, площадь Маяковского, переулок Павлика Морозова, Проспект Калинина… Некоторые из этих названий с нами до сих пор, некоторые уже в прошлом. Но в них размечтается уже не территория практического действия, а территория смысловая. Здесь присутствуют те, кого, например, государство (или какая-то крупная социальная группа) хочет помнить, а кого хочет забыть.
Зачем меняют?
Итак, названия необходимы, чтобы размечать пространство: физическое, торговое, социальное и даже пространство памяти. Такие координаты хороши для ориентации, но иногда их начинают стихийно менять. Причин этому может быть несколько:
1. Увековечить новых героев. Поле революций и войн, после смерти значительных деятелей искусства, за большие заслуги в политике или экономике…. Словом, все, кто представляются значимыми должны быть увековечены. Иногда даже при жизни.
2. Забыть или «отменить» старую эпоху. Такой подход характерен для периода после революции или смены режима. Начинается тотальное уничтожение старого символического пласта. Так случилось в 18 веке во Франции, так происходило в начале 20 века в России. Теперь у государства новые герои и новая история, старое подлежит отмене и замене.
3. Возвращение подлинного. Уже переименованным объектам возвращают их исторические названия. Возвращение исторических названий распространилась с конца 20 века, вместе с интересом к проблемам памяти. В Росси это было связано и с политической повесткой. «Возращение» означало и отказ от «символических отмен». Изменились множество мелких и крупных топонимов, среди которых, например, Тверская (улица Горького с 1932 по 1990).
4. Моральное устаревание. Иногда старое название просто больше не отражает действительность. Один из самых известных примеров с Чистыми Прудами, изначально носившими название «Поганые». А сегодня официальный топоним и вовсе Чистый Пруд (ведь в настоящее время пруд только один).
5. Не/удобство. Связано с вопросами логистики. Например, у разных станций может быть два одинаковых названия. В документах их необходимо разграничивать и сегодня стараются решить эту проблему переименованием. Например, при недавнем переименовании станции Ховрино в Грачевскую, основная цель была развести железнодорожную станцию и станцию МЦД-3.
Если первые три причины отражают споры и решения в пространстве символическом, то четвертая и пятая вызваны практическими интересами. Однако это не значит, что причина может быть только одна из пяти. Зачастую, они пересекаются и дополняют друг друга.
Почему перемены вызывают возмущение?
Переименование во множестве случаев влечет за собой общественные дискуссии. С одной стороны, горожане очевидно используют свое «право на город», с другой речь идет только о названии, почему это кажется им таким важным.
Социальный географ Дерек Алдерман считает, что дискуссии вокруг топонимики показывают, насколько то или иное название может удовлетворять или не удовлетворять горожан. Он на примере переименования некоторых американских улиц в честь правозащитника Мартина Лютера Кинга демонстрирует различные группы интересов и то, что люди далеко не всегда согласны с мнением официальной власти. Топоним имеет сильный символический статус. И если это имя, то человек (вместе со своими поступками, идеями и высказываниями) незримо присутствует в городе. Потому активное недовольство переименованием, с точки зрения коммеморации, может означать верность старому названию или же несогласие с названием новым.
С практической же точки зрения существует привычка. Топонимы создают наше представление о городе, ментальную карту. И когда на практике одно название меняют на другое, перемену попросту сложно воспринимать. Новое название фактически ломает устоявшуюся ментальную карту города, мешает, сбивает, дезориентирует. Особенно сложно привыкнуть, если нет достойного обоснования такой перемене. Как ни странно, как раз связанные с коллективной памятью названия хоть и вызывают бурные дискуссии у противников, но радостно принимаются сторонниками. Но если у названия нет истории, нет причины (или есть только практическая), то слом привычных координат выглядит неоправданным. И иногда переименованные улицы, остановки и площади еще долго носят старые названия в неформальном общении.
