В наше время зелень воспринимается как неотъемлемая часть городского пространства. Любой участок с деревьями становится сакральным и обретает своих защитников, даже если это лишь несколько лип возле многополосного шоссе. Деревья сейчас считаются маркерами памяти, потому что с ними связаны воспоминания горожан об ином прошлом.
Недавнее уничтожение в Москве 300-летнего дуба в районе Кунцево и вырубка яблоневого сада рядом с Кутузовским проспектом были оценены местным сообществом крайне негативно. Это значит, что символическая цена дерева в современном городе гораздо выше номинального показателя. Дерево обретает голос. У горожан крепки воспоминания о дачниках начала XX века, о собственных родственниках, принимавших участие в лесонасаждениях.
Фетишизация зелени произошла в XX веке, когда города вырастали во много раз, и дерево в ближайшей рощице становилось единственным для вчерашнего крестьянина и новоявленного горожанина воспоминанием о связи с землей, селом, иным ритмом жизни. Кроме того, сама власть напоминала о деревьях как необходимом атрибуте здорового и благополучного города. В разоблачающих репортажах из захолустных мест молодые саженцы непременно описывались поникшими, высохшими и требующими ухода. Как же формировался лесозащитный пояс Москвы, существующий до сих пор?
До революции в городе мы бы увидели не так много зелени – главными парками считались Петровский (его сравнивали с Булонским лесом) и Сокольники. Сюда можно добавить Бульварное кольцо и скверы в местах гуляний – Девичье поле, например. Частные сады были скорее местом увеселения, чем настоящих насаждений – здесь положительно выделялся, пожалуй, только «Эрмитаж» в районе Каретного. Большая часть москвичей стремилась на лето выбраться за город – отсюда довольно большое количество стародачных районов даже внутри МКАД. Идея Говарда про организацию города-сада до революции не оказала значительного влияния на массы, ей по-настоящему бредили лишь отдельные энтузиасты.
Зеленая Москва в 1920-е годы стала не идеалом, а суровой необходимостью. Население города после Гражданской войны выросло вдвое, горожане в первом поколении не имели необходимых санитарных знаний. Кроме того, росло число автомобилей, загрязняющих воздух, появились автобусы. Высоким было число людей с невротическими расстройствами, им требовалась психоэмоциональная разгрузка. В двадцатых парки старались содержать в порядке и предлагать горожанам развлечения. Анатолий Шадчин пишет о Сокольниках: «Громадный прекрасный парк. Масса народу. Интересно. Ужинали в советской пивной».
По сталинскому генеральному плану 1935 года растительность окружала Москву по периметру. Границы города тогда выглядели рваными, а не прилизанными – только в 1960 году МКАД сковал их кольцом. Планировалась прокладка Нового Бульварного кольца – проект не был реализован. Хотели замкнуть и старое Бульварное кольцо, которое до сих пор осталось подковой.
Важными зелеными массивами в схеме планировки Москвы признавались Останкино, Сокольники и Лосиный остров, Измайлово, Кусково, Кузьминки, Нагатинский парк, Ленинские горы, парк Горького, долина Сетуни, Фили, Серебряный Бор, Покровское-Стрешнево и Петровский парк. Кроме того, планировался сплошной лесопарковый пояс в 10 километрах от новых границ города. При этом предусматривались интересные зеленые клинья – например, по линии Неглинная улица – парк на Самотёке – Останкино. Город охватывали бы и два кольца обводнения.
Заметно, что деревья тогда рассматривали как единицы на плане без излишней поэтики. В итоге идея лесозащитного пояса была в значительной степени воплощена в жизнь. Находящийся в 10-12 километрах от Москвы гигантский пояс включал парки и водоемы. На этой территории располагались также города – Мытищи, Балашиха, Реутов, Люберцы, Лыткарино, Одинцово, Красногорск, Химки и Долгопрудный.
Но роль пояса уже в советское время подорвали активной дачной застройкой, в наше время – хаотичным ростом подмосковных городов на всех направлениях. Так, население Балашихи увеличилось в несколько раз, сейчас это полумиллионный город.
Еще в конце 1990-х годов ученые выделили факторы, которые мешают подмосковным лесам выполнять свою главную функцию. Это большое количество старых деревьев (перестойность), очаги болезней, повреждение зелени насекомыми, недостаточная научная работа – специалисты не всегда принимают участия в мероприятиях по лесозащите. Из-за этого с середины прошлого века в Москве сильно и часто болеют вязы, многие деревья уже не спасти. Для Москвы свойственно обеднение почвенного покрова и подлеска, излишняя ночная подсветка многих парков.
В условиях прогнозируемого роста московской агломерации до 30-40 миллионов жителей нужна новая и понятная стратегия сохранения и воспроизведения зеленых насаждений, увеличение числа деревьев. Это необходимо для физиологически и психологически комфортного города. Кроме того, уже больше 50 лет развивается городская климатология, позволяющая моделировать и изменять особенности микроклимата в городе природными и архитектурными средствами.
