Прокурор Международного уголовного суда Карим Хан намерен повысить ответственность за экологические преступления. По его словам, «разрушение окружающей среды представляет экзистенциальную угрозу для всей жизни на планете». Но климатические активисты высказываются радикальнее: они предлагают ввести в международный Уголовный кодекс понятие «экоцид» и приравнять его к геноциду. И виновники крупномасштабных экологических катастроф, вроде загрязнения международных вод нефтью и химикатами, должны будут понести наказание.
Готово ли мировое сообщество на такой дерзкий шаг? И какие влиятельные лица в таком случае пополнят список опасных преступников?
Эксперты и активисты со всего мира давно требуют остановить «экологическую безнаказанность». Загвоздка в том, что для этого необходимо доработать мировую юридическую систему. Список общепризнанных преступлений фигурирует в Римском статуте — это основополагающий документ международного уголовного права. И сейчас статут четко регламентирует только ответственность за преднамеренное уничтожение окружающей среды в ходе войны. Экоцид планировали ввести в Римский статут как одно из основных преступлений еще на этапе основания, однако некоторые государства упорно этому противились. Но вскоре, возможно, наконец настанет момент истины. К концу 2024 года канцелярия Международного суда собирается разработать всеобъемлющий программный документ по экологическим преступлениям. Экопреступления входят в юрисдикцию МУС с 2017 года, но фактически он ими не занимается — за что его непрестанно критикуют экологи и климатические активисты.
Вообще-то в международной практике уже существует понятие экоцид. И есть даже организация Stop Ecocide International: их филиалы расположены почти в 50 странах. Stop Ecocide International выступают как раз за то, чтобы понятие экоцида включили в международное уголовное право. А крупные экологические преступления — массовую вырубку лесов, разливы нефти, загрязнение рек химикатами — приравняли к геноциду и преступлениям против человечности.
Звучат и более радикальные предложения. Среди них — ввести уголовное преследование за распространение преднамеренной дезинформации о глобальном потеплении. Например, за публичное отрицание климатического кризиса и роли человечества в нем. Другая жесткая мера — сделать уголовно наказуемым неустойчивое производство ископаемого топлива и судить топливные компании за смерти, произошедшие вследствие их деятельности. И некоторые американские чиновники даже высказывают интерес к подобным инициативам.
Радужное оружие
Слово «экоцид» появилось в 1970-х годах. История его возникновения сама по себе примечательна.
Однажды талантливый выпускник Иллинойсского университета внезапно узнал, что на основе материалов его диссертации в военной лаборатории был создан опасный химикат «Агент “Оранж”». Он выяснил это только потому, что ему присудили государственную премию как автору изобретения.
В 1940-х Артур Галстон, еще будучи аспирантом, исследовал фитогормоны и попутно обнаружил, что некоторые вещества заставляют растения лишаться листьев. Вооруженные силы США воспользовались тем, что Галстон заключил с ними контракт: молодой биолог вместе с коллегой искал альтернативный способ производства каучука на основе растительного сырья. И разработали по материалам его университетского исследования биологическое оружие. «Агент “Оранж”» заставлял растения терять листья, чтобы было удобнее атаковать с воздуха противника, прячущегося в джунглях. А потом оказалось, что заодно диоксин — основное действующее вещество «Агента “Оранж”» — вызывает у эмбрионов врожденные мутации, а у всех остальных — системные нарушения в организме, по большей части онкологические. С 1962 по 1971 армия США вылила на Вьетнам 77 миллионов литров этого чудо-средства. От диоксина пострадало почти 5 миллионов взрослых и около миллиона младенцев родилось с дефектами развития. Более того, жертвами токсина стали и сами американские военные, которые распыляли его без специальных средств защиты.
Когда Галстон осознал, как именно используют его открытие, он начал публичную кампанию против своего же собственного изобретения. Он собрал подписи множества коллег-ученых и подал президенту США петицию с призывом запретить использовать «Агент “Оранж”». Именно тогда, в ходе своих публичных выступлений на разнообразных конференциях, посвященных вопросам военного права и окружающей среды, Галстон впервые употребил слово «экоцид». Если точнее, он высказался за новый международный договор о недопустимости экоцида — по сути, именно к этому сейчас и призывают активисты из Stop Ecocide International.
Самоотверженная борьба с «Агентом “Оранж”» закончилась успехом. Галстон вместе с генетиком Месельсоном заставили Минобороны США провести исследование токсичности гербицида и определить, насколько он безопасен для человека. В ходе исследований было доказано, что у лабораторных крыс диоксин вызывал врожденные отклонения. Пагубное воздействие «Агента “Оранж”» на людей за все эти годы тоже дало о себе знать — но данные исследования наконец вынудили чиновников в это поверить. И когда новый президент Никсон получил от Минобороны отчет с информацией о токсических свойствах диоксина, он распорядился запретить его использование. Правда, биологическим оружием «Агента “Оранж”» в США так и не признали, и компенсации жертвам предлагались смехотворные.
Между тем, гербицид уничтожил 20 тысяч квадратных километров лесов и около ста тысяч квадратных километров сельскохозяйственных земель. Богатейшие экосистемы — горные и мангровые заросли — к сожалению, так просто было не восстановить: из-за потери лесного покрова почва стала разрушаться и зарастать инвазивными видами, такими как бамбук и легковоспламеняющийся аланг-аланг. Видовое разнообразие на обработанных территориях снизилось в 6—8 раз. И что хуже всего, диоксин остается в окружающей среде надолго, передаваясь по пищевой цепочке.
Сельское хозяйство уничтожали преднамеренно: чтобы оставить партизан и сельское население без пищи и вынудить их перебираться в города, где преимущество было у США и их сторонников. Использовали для этого не только «Агента “Оранж”», но и другие специально разработанные гербициды, получившие название «радужных». В ход шли даже бульдозеры. По приблизительным подсчетам американских ученых, к 1970 году из-за этого пострадало около 600 тысяч человек, которые оказались без привычных источников пищи.
На примере войны во Вьетнаме становится очевидно, что такое экоцид и к чему он приводит. Масштабное разрушение окружающей среды неизбежно нарушает основные права человека. В данном случае — право на здоровье, благополучие, средства к существованию и свободный выбор местожительства.
Другой известный пример экоцида и по совместительству геноцида — вырубка лесов Амазонки. По сути, это массовое истребление живых видов, многие из которых обитают только в местных тропиках, и удар по климатической системе всей планеты. Дикие реликтовые леса, которых на Земле осталось очень мало — это настоящий Ноев ковчег: очаг мирового разнообразия и крупнейший поглотитель СО2. А еще кров и источник пищи для традиционных народов. Обезлесение лишает амазонских индейцев привычных условий существования и выгоняет с их земель, а это уже считается самым настоящим геноцидом. И против бразильского экс-президента Болсонару, поддержавшего вырубки и угнетение индейцев законодательно, уже подавали иск в Международный уголовный суд.
Законы большой политики
К сожалению, дело против Жаира Болсонару так и не завели — и это связано с фундаментальным правовым упущением. Сейчас экоцидом считается лишь преднамеренное уничтожение окружающей среды в ходе военных действий. На самом же деле большинство случаев экоцида происходит в мирное время, и природная катастрофа не является целью, но является средством — или непреднамеренным «побочным эффектом». Основная цель вырубок в бразильских тропиках — это расчистка земель под плантации и пастбища для скота. Другие, дополнительные цели — производство кофе, добыча ископаемых и незаконные лесозаготовки. С 2019 по 2022 год масштабы потерь были просто колоссальные. И все благодаря политике Жаира Болсонару, который как раз тогда занимал президентский пост.
Болсонару напрямую поддерживал агробизнес и открывал дорогу новым вырубкам, из-за чего темпы обезлесения в Бразилии значительно ускорились. В 2020 было вырублено на 50% больше леса, чем в 2019, а в 2021 — на 22% больше, чем в 2020. На примере амазонских тропиков становится очевидно, насколько большую роль в экоциде играет политика. Когда сельскохозяйственная «расчистка» лесов попала в «серую зону», площадь потерь резко сократилась. Но стоило президенту «смягчить» природоохранное законодательство и передать часть лесных земель Министерству сельского хозяйства, как рубка стала набирать обороты. Когда интересы корпораций поддерживаются законом или соответствующим правоприменением — для окружающей среды это убийственное комбо. Потому что экоцид становится не только невероятно выгодным (в краткосрочной перспективе, разумеется), но и фактически безнаказанным. И такая ситуация, безусловно, идеальна для корпораций — именно поэтому многие из них лоббируют отрицание изменения климата или климатическое бездействие.
Присутствие топливного лобби в большой политике ни для кого уже не секрет. Особенно отличился в этом отношении нефтегазовый гигант ExxonMobil. За 50 лет группа этих компаний потратила больше 50 миллионов долларов на разжигание сомнений касательно глобального потепления. Согласно анализу, проведенному в 2011 году журналистами The Carbon Brief, 9 из 10 самых плодовитых авторов, публично отрицавших или ставивших под сомнение климатический кризис, имели связи с ExxonMobil. А в 1997 году вместе с другими влиятельными корпорациями они даже помешали США ратифицировать Киотский протокол.
В Киото 192 страны договорились о том, что они разделяют научный консенсус о причинах и следствиях изменения климата и сокращают свои выбросы парниковых газов. Сенат США однозначно проголосовал против ратификации уже подписанного Штатами договора. Комментируя это решение, Джордж Буш заявил, что «его администрация очень серьезно относится к проблеме глобального изменения климата», но «Киотский протокол — несправедливое и неэффективное средство ее решения», и «нанесет серьезный ущерб экономике США».
Согласно данным европейских климатических организаций, с 2010 по 2019 год крупнейшие нефтегазовые компании, такие как BP, Shell, Chevron, Total и пресловутые ExxonMobil потратили не меньше 251 миллиона евро на саботаж климатических усилий ЕС. Исследователи из обсерватории Corporation Europe заметили, что расходы повышались в те моменты, когда определялось экологическое законодательство. Пиковые расходы за данный период были достигнуты в 2014 году: как раз во время обсуждения климатических целей ЕС на 2030 год. В ответ на обнародование отчета представители Shell заявили о своей приверженности целям Парижского соглашения, в частности о том, что в своей стратегии они учитывают недопустимость глобального потепления выше в 2°С. Однако на самом деле Shell и BP уже вовсю просчитывали сценарии повышения мировых температур на 5°С к середине XXI века. Притом, что катастрофическим является достижение уровня в 3°С.
Влияние нефтегазового лобби на экологическую политику бросается в глаза в долгосрочной перспективе. Так, большинство климатических конференций ООН толком ни к чему не привели, за исключением Киотского протокола и Парижского соглашения. Однако и эти два договора однозначно эффективными назвать нельзя. Киотский протокол, в частности, не обязывал Индию и Китай, считавшиеся в то время «догоняющими» странами, сокращать выбросы СО2 — на это сослались и Штаты, которые вовсе его не ратифицировали. Ну а как реализуются обязательства в рамках Парижского соглашения, можно даже не упоминать. По грубым подсчетам организации Global Witness, на Cop27 — на 27 климатическом саммите ООН — присутствовало более 630 лоббистов ископаемого топлива. Нетрудно догадаться, что о сокращении эмиссий речи практически не шло. Вместо этого все сосредоточились на улавливании парниковых газов. Эти малоэффективные технологии обычно окупаются в основном при добыче нефти. Например, если излишки газа используются, чтобы вытолкнуть горючее из природного резервуара.
На Cop28 ситуация сложилась практически идентичная: принимающей стороной снова стала топливная держава и снова число топливных лоббистов — впрочем, как и скотоводческих — зашкаливало. Неудивительно, что в итоговом документе, которое провозгласили историческим, не забыли упомянуть особую роль природного газа: он непременно должен помочь в «поэтапном отказе от ископаемого топлива». Следующая конференция сторон пройдет в Азербайджане. Эта страна планирует увеличить добычу газа на треть в ближайшее десятилетие.
Чем обеспечить правосудие?
Фундаментальные изменения в законодательстве далеко не гарантированы. Если судить за экопреступления по всей строгости, придется выдавать ордера на арест влиятельнейших миллиардеров. Например, руководства BP — по крайней мере тех, кто напрямую ответственен за экологическую катастрофу в Мексиканском заливе. А также Shell — за сжигание газа на факелах в дельте Нигера. Хуже того, международными преступниками могут признать лидеров некоторых государств — и кто в этом случае окажется влиятельнее: международная структура, существующая благодаря добровольным взносам, или властный аппарат, обеспеченный полицией и армией? До сих пор криминализации «мирного» экоцида избегали именно из-за этих неудобных политических вопросов. Чего будут стоить новые законы, если нести ответственность по новым статьям никто так и не станет?
С другой стороны, даже чисто формальное уравнивание экоцида с геноцидом будет хорошо по крайней мере тем, что обеспечит сдвиг в массовом сознании. Почему-то многие до сих пор считают, что экономические интересы человечества расходятся с климатическими целями. Но если посмотреть правде в глаза, отделить благополучие человека от благополучия природы невозможно. Если экоцид не станет уголовно наказуемым, корпорации и дальше будут беспрепятственно вырубать леса, добывать нефть и загрязнять планету — и в этом случае глобальная катастрофа неминуема. Вопрос только в том, как скоро загрязнение, засуха, вымирание видов и стихийные бедствия приведут к окончательной гибели человечества.
Автор: Екатерина Доильницына