13 декабря завершился COP28 — 28-ой климатический саммит ООН, на который собрались представители 195 стран, включая Россию, чтобы выработать новое мировое климатическое соглашение. А началась она с доклада ООН, из которого стало понятно, что цели предыдущего, Парижского, соглашения пока не достигаются — и надо срочно менять глобальную политику.
Конференция вызвала много споров: начиная с согласования текста итогового документа — из-за бурных дебатов саммит даже закончился на день позже — и заканчивая оценкой ее итогов. В финале 118 стран подписали соглашение о мерах дальнейшей борьбы с климатическим кризисом: кто-то называет его историческим, а кто-то излишне расплывчатым и даже абсурдным.
Так что же следует из текста итогового документа? Чем отличился состав делегатов на COP28? И почему саммит оказался таким спорным?
Триумф? Но чей?
Конференция продлилась две недели, и основным ее достижением стало — вы не поверите! — прямое упоминание ископаемого топлива в тексте итогового соглашения. И даже призыв от него отказаться — впервые с начала климатических саммитов ООН. Именно поэтому документ считается историческим. Учитывая, что этот год выдался самым жарким в истории, климатические цели не достигаются, планета уже на пороге пяти непоправимых природных катастроф — назвать этот результат триумфом язык не поворачивается. К сожалению, ближайшие меры по сокращению выбросов CO2 сформулированы в этом тексте весьма обтекаемо. Подписавшиеся страны «признают необходимость» к 2030 году сократить эмиссии парниковых газов на 43% относительно 2019 года. К 2035 — на 60%, а к 2050 — на 100%. Сокращение выбросов должно быть «глубоким, быстрым и устойчивым». Пока это остается на уровне «признания всеобщей необходимости», каждый может пенять на соседей, а ответственность за климат превращается в «горячую картошку».
Троекратное увеличение доли возобновляемых источников энергии и удвоение темпов повышения энергоэффективности к 2030 году во всем мире — звучит уже конкретнее. Но пока ответственность каждого не определена, все еще остается возможность надеяться на другие страны, а самим вкладываться постольку-поскольку. «Ускорение усилий по поэтапному сокращению использования угольной энергии» в принципе никого ни к чему не обязывает. Усилия можно ускорять сколько угодно — это ничего не говорит о результатах.
Основной пункт — энергетический переход от ископаемого топлива, чтобы достичь нулевых выбросов к 2050 году — весьма затуманен из-за расплывчатого дополнения. Переход должен происходить «организованно, продуманно и справедливо», а также «в соответствии с научными принципами». Вероятно, на последнем настаивал председатель саммита султан Аль Джабер, который утверждал, что необходимость отхода от топлива для остановки климаткризиса научно не обоснована.
Далее предлагается ускорять развитие альтернативных технологий. В их число включены дорогостоящие и малоэффективные улавливание и удаление углерода. По сути лоббисты ископаемого топлива надеются, что фильтрация и захоронение углекислого газа позволят им продолжать свой бизнес. Эти системы, увы, в самом эффективном их варианте справляются лишь с 10% выбросов парниковых газов. А собранный CO2 часто используется для усиленного извлечения нефти.
«Скорейшее прекращение неэффективных субсидий на ископаемое топливо, которые не решают проблемы энергетической бедности или переходного периода» — довольно смелый призыв. Но тут возникает вопрос: какие именно субсидии считать неэффективными? Вот, например, инвестиции в добычу природного газа где-нибудь в Африке в принципе можно назвать эффективными, потому что это вложение в экономику и энергетику страны, в переходный вид топлива, а также создание рабочих мест для голодающего населения. Правда, нередко на таких предприятиях пренебрегают безопасностью рабочих или используют детский труд. Кстати, «переходным видом топлива» считается природный газ — получается, ему дают преимущество по сравнению с углем и нефтью, хотя утечки метана едва ли не опаснее для окружающей среды, чем сжигание угля. Стоит ли говорить о том, что на добыче и продаже природного газа активно наживаются российские и американские компании.
Организованно, продуманно и справедливо
В этот раз среди делегатов на саммите присутствовало много богатых и влиятельных людей. И декорации подобрали им под стать: шикарный просторный конференц-центр в Expo City Dubai. Сердце Дубая, которое жаждут увидеть миллионы туристов, стоит ни много ни мало шести жизней и страданий еще многих тысяч рабочих, а также арестов десятков правозащитников и журналистов. Трудились над возведением и обслуживанием экспоцентра в 2020–2021 в основном мигранты, у которых отбирали паспорта. Со многих из них вербовщики брали денежные сборы для трудоустройства, которые не возмещались и не окупались. Документы конфисковали, чтобы никто не сбежал от ужасных условий. Работать приходилось по 70 часов в неделю на изнуряющей жаре и во время эпидемии ковида, жить в тесноте и антисанитарии, а еще недоедать или есть некачественную пищу. Зарплату не платили месяцами, ссылаясь на эпидемию. Многим так и не выплатили ее полностью. При такой экономии на строительстве интересно, куда ушли вложенные в проект миллиарды долларов.
В 2021 году Европарламент призвал бойкотировать дубайскую Всемирную выставку. В 2023 в этом центре проводится климатическая конференция ООН. А ее председатель султан Аль Джабер — глава национальной нефтяной компании ADNOC и министр в государстве, где не признаны некоторые основополагающие права человека. Например, там до сих пор разрешена смертная казнь, процветает трудовое и сексуальное рабство, по шариатскому праву разрешены пытки, удары плетью, забивание камнями. Например, 100 ударов плетью и тюремное заключение можно получить за аборт, а забивание камнями за супружескую измену. Демократических институтов в Эмиратах нет. В общем, неудивительно, что многие экологи и правозащитники с самого начала смотрели скептически на предстоящую конференцию.
И председатель COP28 оправдал свою репутацию: в процессе обсуждений он заявил, что поэтапный отказ от ископаемого топлива не способствует устойчивому развитию и вернет человечество к жизни в пещерах. Зато он был готов вложиться в фонд помощи беднейшим и наиболее уязвимым странам мира, пострадавшим от климатических катастроф. ОАЭ туда внесли 100 миллионов долларов. А всего на старте удалось собрать 800 миллионов долларов. Щедрое решение, учитывая что отрасль ископаемого топлива получает 13 миллионов долларов от субсидий в минуту. Суммарно субсидии на нефть, газ и уголь в 2022 году составили 7 триллионов долларов, что равно 7% мирового ВВП и почти вдвое больше, чем мир тратит на образование. При этом, по расчетам ООН, развивающимся странам требуется 2,4 триллиона долларов в год для компенсации ущерба и развития зеленых технологий. И если уж откупаться от решения климатических проблем, можно было бы хотя бы выделить больше бюджета.
Что же делали другие миллиардеры на COP28? Их там было немало, и каждый мог бы направить приличные средства на климатическое финансирование. Однако четверть из них заработала свое состояние на загрязнении планеты и уничтожении природных экосистем. Итоги саммита наглядно демонстрируют, что эти делегаты скорее защищали будущее своих отраслей: например, нефтехимии, горнодобывающей промышленности и производства говядины. В финальном тексте соглашения утверждается, что всему миру для энергоперехода, адаптации к климаткризису и восстановления после стихийных бедствий потребуются триллионы долларов инвестиций. Но конкретных обязательств на себя никто не взял. Нет даже примерного плана финансирования. А без этого разговоры о борьбе с глобальным потеплением ничего не стоят.
Общее дело, частные сделки
В преддверии саммита независимые наблюдатели проанализировали состав делегаций. Выяснилось, что почти 2,5 тысячи участников COP28 были представителями нефтегазовых компаний, более 470 — развивали технологии улавливания углерода, не менее 340 были представителями агробизнеса, в частности животноводства. По сравнению с Cop27 таких сомнительных участников в 2023 году стало вдвое больше. Это говорит о том, что исход саммита действительно мог иметь большое значение, а итоговое соглашение могло изменить глобальную климатическую политику. И на него необходимо было повлиять — чтобы не остаться в проигрыше, как минимум на ближайшее десятилетие. Идеальный результат — доказать свою добросовестность и продемонстрировать вложенные усилия, при этом сохранив статус-кво и подстелив соломку своему бизнесу.
А некоторые даже воспользовались конференцией, чтобы расширить свой «грязный бизнес» и заключить новые сделки. Так, султан Аль Джабер запланировал ряд частных бизнес-переговоров от лица своей компании с представителями других приглашенных государств. Журналистам BBC он объяснил, что вести бизнес-переговоры на саммите никто не запрещает, а частные встречи остаются частными — и отчитываться за них он не намерен.
Из 27 предыдущих климатических саммитов ООН лишь два завершились частичным успехом. В 1997 году был подписан Киотский протокол, а в 2015 — Парижское соглашение. Как соблюдаются Киотский протокол и Парижское соглашение, все примерно представляют. Поэтому триумфами человечества их тоже назвать нельзя. Если уж эти съезды из года в год оказываются неэффективными, то возникает резонный вопрос об истинных целях их постоянных участников. На что, например, рассчитывают делегации стран OPEC, которые единогласно поддержали принятие решений консенсусом в 1994 году? Консенсусом — то есть единогласно. Видимо, на то, что на любой договор, противоречащий их интересам, можно будет наложить вето. Именно это регулярно и происходит. А ведь человечеству давно известны гораздо более эффективные методы принятия решений, позволяющие учесть интересы каждого, но не блокировать процесс из-за несогласия одного участника. При нынешней же схеме Объединенным Нациям так и не удается добиться всеобщей скоординированности в борьбе с глобальным потеплением. Поставить конкретные измеримые цели и предметно договориться о средствах их достижения, а также о конкретных действиях каждого.
Добро пожаловать в реальность!
Год за годом мировые лидеры продолжают вкладывать силы и время в эти масштабные конференции, не получая значимых результатов. Печальное зрелище. С одной стороны, хорошо, что надежды еще не иссякли. Но с другой стороны, времени становится все меньше: пора уже переходить от обсуждений к решительным трансформациям. Однако для этого человечеству придется выбраться из ловушки краткосрочных выгод.
Экоактивистам и защитникам климата часто ставят в упрек отсутствие здравого смысла и нереалистичность требований. Как можно взять и отказаться от ископаемого топлива? На нем же сейчас держится мировая экономика. Но пока мы будем полагаться на него, экономика будет стоять все на том же фундаменте. Спуститься с небес на землю — это уже наконец открыть глаза на необратимые климатические изменения и осознать масштаб угрозы, которую представляет собой ископаемое топливо. Видимо, как раз на это многим власть имеющим не хватает здравого смысла. Пока из-за таяния ледников не потонут их собственные виллы, нефтяные магнаты продолжат извлекать прибыль из своего бизнеса. А наибольшими экологическими достижениями мир как раз обязан «оторванным от реальности» защитникам природы и климатическим активистам.
Автор: Екатерина Доильницына