Моя семья знакома с искусством кинцуги уже около четырех лет, когда керамическая брошка в форме белька, которую привез мой муж с Байкала, трагически разбилась в дороге. Мы вспомнили, что когда-то слышали о таком искусстве, и начали искать мастера — нашли Костю Корку, тогда он в принципе был один такой на всю Россию.
Он живет в уединении, постоянно совершенствует свои навыки и учит своему искусству других. Благодаря нему кинцуги в принципе появилось в России. И сегодня мы поговорим с ним о философии его искусства, о его лучших работах и о том, как все это вяжется с экологией.
Аида: По-моему, вы сейчас нам делаете молочник?
Костя: Он делается, не скажу, что он уже готов, но он уже подходит к этому. Классная вещь, с историей, вроде бы, его изготовили к открытию метро Кропоткинская.
А: Предыдущие вещи, которые вы делали для нас, разбивались, пока ехали к нам, а вот молочник я разбила сама в пух и прах, пока убирала пыль. Тогда я подумала, муж меня убьет, но он сказал, что есть еще один повод сделать новое кинцуги. Но там все так мелко, я не все части собрала, да?
К: Там есть скол в месте удара. В таких случаях предметы часто крошатся на пластиночки.
А: Еще вы нам делали сидельца, это ведь вы придумали ему такое имя?
К: Да! Но теперь он — отсиделец. С ним вообще история приключилась, я потерял его руку, так и не нашел. Потом написал мастеру, который делал его и он мне прислал брак, и я с другой скульптуры туда вкарячивал руку.
А: Я, кстати, не знала об этом. Ну, слушайте, мне кажется она стала еще лучше! Вы не просто его починили, вы же придали ему новый смысл.
К: В том числе. Я подчеркнул повреждения, придав смысл.
А: На мой взгляд, кинцуги идеально вписывается в концепцию нашей философии — экологичности и рациональности. При этом, оно, наверное, гораздо более древнее, чем все, о чем мы рассказываем, поэтому мне хотелось бы, чтобы вы рассказали, что это вообще такое. Больше про философию и откуда она взялась, 00,1% людей знает об этом!
К: Кинцуги — это японское искусство ремонта предметов посуды при помощи лакового дерева, это отдельный узкий термин. Кин — золото, Цуги — соединять, скреплять. Соответственно, Кинцуги — соединять, скреплять золотом. И это именно ремонт, который заканчивается засыпкой золотом. А в целом, общий термин это Урусицуги: уруси — лак, и соединять, скреплять (починить при помощи лака).
Само искусство появляется в языке с 16 века в Японии и с тех пор развивается. Является исконно-японским. Хотя ремонт лаковый был еще в Китае, в Японии внесли использование пудры золота (это очень-очень мелкая золотая фракция). В целом — это искусство ремонта.
Его философия: все повреждения и все швы и трещинки не означают смерть предмета, не означают, что нужно выкидывать его на помойку. Они чинятся так, что этим предметом потом можно пользоваться, и они все вливаются в его историю. Они становятся с ним одним целым и предмет воскресает.
А: Я правильно понимаю, что ценность предмета возрастает с такой починкой?
К: Да, потому что ремонт дорогой (смеются)! Это как вкладываться в ремонт машины. Уже не разбитая, ее можно подороже продать. Но в целом, это ремонт предметов, которые ценны сами по себе. Не в плане потраченных денег, а духовно. Для человека есть какая-то история с ним связанная. Есть еще что-то, бабушка, например, подарила. У меня каждый год есть новогодний конкурс, где люди пишут мне истории. Самым лучшим историям я дарю «ремонт» бесплатно. Самое ценное это история предмета и благодаря Кинцуги предмет снова становится ценным. Он одновременно разбит — и одновременно цел.
А: Как история феникса!
К: Да. Все разломы подчеркиваются либо драгоценными металлами, либо контрастными цветами. И они становятся в итоге центральной частью композиции предмета, воспринимаются по-другому. Потом можно рассказать: вот, я это разбил в 2016 году, потом его починили и история этого предмета продолжится дальше — он будет жить.
А: А всегда используется золото?
К: Нет, используется много чего. На усмотрение автора — меня. Можно использовать любые материалы: золото, серебро. Есть недрагоценные материалы: бронза, латунь, медь. И цветные лаки. И разные виды поверхностей: можно делать гладкие, шершавые. Можно сделать блестящие. Можно сделать все, на что хватит фантазии.
А: Насколько эта философия связана с экоподходом, с бережным отношением к вещам, или это больше про память?
К: Я думаю, что это больше про бережливое отношение к памяти. К вещам, да, может быть. Но все равно это уже не цельный предмет. И плюс это довольно дорого. Плюс, само производство лака натуральное, дерево при этом перерабатываются и высаживаются новые. Можно будет чинить обычную кружку, не покупать новую, но это не экономия совсем. Кружка или что-либо другое, что я чиню, сильно дешевле стоимости ремонта.
А: Давайте поговорим о вас: почему вы этим стали заниматься? Насколько знаю, изначально вы занимались керамикой?
К: Нет, изначально я был промышленным альпинистом, когда я начал заниматься Кинцуги. Я делал фасады домов. Так удачно сложилось: в какой-то момент у меня разбился собственный предмет и я захотел его починить. Начал искать, как его можно починить и ничего не нашел. Я где-то когда-то слышал, что есть такое искусство починки. Нашел американца, который живет в Японии 20 лет и занимается этим искусством. Когда я начал этим заниматься, у меня совсем было плохо с английским, а у японцев все это было очень закрыто, не было социальных сетей тогда. Это было в 2015 году. В общем, я у него заказал набор и смотрел, что он там делает. Он толком ничего не объяснял, а я смотрел и повторял. У меня ушло полгода, чтобы примерно понять, как это по этапам происходит. Это многоэтапный и сложный процесс. И через 2,5 года я научился.
Само Кинцуги — это отдельная веточка больших лаковых мастерских. Вообще, изначально лак добывался как чернила. Из-за климата в условиях юго-восточной Азии сок, выделяемый деревом, полимеризуется — дерево как бы себя защищает, и люди, заметив этот эффект, начали использовать этот лак для того, чтобы покрывать деревянные предметы и предотвращать гниение. И в больших лаковых мастерских Кинцуги — лишь отдельное маленькое подразделение.
В основном, там занимаются предметами мебели, посудой, много чего другого делают из лака. Чинить, кстати, можно предметы из любых материалов, и в целом не обязательно добавлять золото и серебро; просто так возрастает ценность.
А: Сегодня вы занимаетесь не только Кинцуги, вы делаете и другую посуду?
К: Это я ездил к знакомым и хотел узнать процесс глубже. Ремонт — отдельное, но я сталкиваюсь и с предметами керамики. Мне интересно, как ее производят. Я через практику пытаюсь все это узнать.
А: А как часто приносят вам какие-то предметы?
К: Пишет много людей, а доходит в месяц предметов 20-25.
А: Почему так?
К: Потому что дорого.
А: Молочник, например, сколько стоил?
К: Он стоил 50-60 тысяч. А сиделец стоил очень дешево, потому что я его потерял (смеются). Там ремонт обошелся в 1-2 тысячи. Предмет может стоить космически дорого, как чайник за полмиллиона, но у него будет маленький скол — и ремонт будет совсем недорогим. А может быть кружка за 200 рублей, но она — в хлам, и будет дорого.
А: Это забавно — починить кружку за 200 рублей и вложить в это 50 тысяч!
К: Да, вот я как-то чинил миску из Икеи, такой был заказ.
А: А как вам это объяснили, это памятная миска была? Или Икея ушла — и все теперь ценно?
К: Мне это обычно не объясняют, поэтому я и завел новогодний конкурс. Я как врач.
А: Какие были в этом году новогодние истории? Расскажите самую интересную!
К: В этом году были очень плохие истории, не было ничего трогательного. Поэтому и не было 1-го места, а только 2-е, целых пять вторых мест. Они получили ремонт за символическую плату. А вот в прошлом году была История с большой буквы: вьетнамская шкатулка из мыльного камня, которую в 50-х 60-х годах привез отец из командировки. Для девочки это стало символом возвращения отца. Потом родители разошлись, а шкатулка осталась в память о временах, когда все было хорошо. Она битая-перебитая и ее неоднократно склеивали. И интересно, что при производстве ее тоже склеивали, она собрана из кусочков. Такие истории читаешь просто со слезами…
А: Долго вы ее чинили?
К: Почти год. Очень сильные повреждения. Полтора месяца я только ее разбирал, работал очень-очень аккуратно. Ведь этот мыльный камень – он реально как мыло! Это поделочный материал, распространенный в юго-восточной Азии. Вернул шкатулку я только перед Новым годом владелице. Я еще петли восстановил на шкатулке и получил классный фидбэк: мне сказали, что в таком клевом состоянии ее никогда не видели. Но мне как мастеру без разницы что чинить, я не сравниваю ценность разных предметов.
А: Сколько предметов вы возвращаете в месяц?
К: Примерно 20-25 заказов в месяц, но, честно, никогда не вел статистику. Я вот начал считать, сколько я в год делаю: в прошлом году получилось 300 предметов. В позапрошлом году – 273 предмета. А еще год назад – 230.
А: Как о вас узнают люди? Сарафанное радио?
К: У меня много соцсетей, много статей, много видео.
А: Мне кажется, или в России не много таких мастеров, как вы?
К: Таких нет, как я. Я дольше всех этим занимаюсь. Сейчас ко мне обращаются, чтобы учиться. Я уже давно описал процесс и рассказал, где купить лак. Но другой мастер, в целом, не может сделать так же.
А: Получается, это совсем не ремесло — это искусство!
К: Да, ремесленное искусство. Потому что есть часть ремесленная (монотонная), а есть финальная, которая вмешивается в начальные процессы. Но в целом, когда заканчиваешь предмет — это искусство.
А: А расскажите про процесс. Условно, если это посуда, как выглядит починка?
К: Можно условно разделить его на пять этапов: подготовка, склейка, лепка, промежуточные слои, финал — и они в себе содержат еще подэтапы.
Подготовка: помыть посуду, провести пробные сборки, оценить, расшить (сформировать линию шва) и загрунтовать.
Склейка это склейка: берется специальная смесь из лака или муки или риса, и они склеиваются.
Лепка: делается другая смесь, ею заполняются швы, которые были расшиты, сколы и недостающие части.
Дальше идут промежуточные швы: берется цветной лак, он герметизирует эти швы и сколы, создается гладкая красивая поверхность. Таких слоев обычно несколько.
И финал: лак берется и наносится тоненько по швам, потом засыпается золотом или серебром. Загвоздка в том, что обычно лак не засыхает. Для него нужны такие условия, как в южной Азии (должно быть тепло и влажно). Поэтому есть специальные сушильные шкафы, хотя по факту они не совсем сушильные, потому что лак не совсем «сохнет». Процесс сушки довольно длительный, доходит до двух недель. Между всеми этапами нужно закидывать лак в сушильную, и только так можно работать. Получается многослойная структура — вот и весь процесс. В целом, ничего сложного нет.
А: Вы часто травмируетесь?
К: У меня проблема с ногтями из-за угля. Дело в том, что предмет (глазурь) чистится углем. Даже самая мягкая наждачка поцарапает глазурь, поэтому остаётся только уголь. А еще в самом начале у меня была адская аллергия на лак, но потом я адаптировался к парам.
А: Насколько Кинцуги про экологию?
К: Сложно сказать. Сам по себе лак в сыром состоянии токсичен, он вызывает контактный дерматит. Но в целом — круто чинить посуду, а не покупать новую.
А: Когда чинишь старое и не покупаешь новое — это всегда про экологию. В целом, насколько безопасно пользоваться этой посудой?
К: Лак полимеризуется и аллерген переходит в стабильную форму, так что это полностью безопасно. Если рассматривать с той точки зрения, что ты не покупаешь новое, а продолжаешь пользоваться старым, то это очень экологично. И одновременно — про сохранение памяти.
