Поморы, водлозёры, выгозёры, мещёра, саяны, сицкари, севрюки, тудовляне и цуканы. Странная детская считалка, в которой ваш Ворд подчеркнёт 8 из 9 слов? — Нет, всего лишь малая доля субэтнических групп русского народа, существовавших ещё век назад.
Сословное устройство общества и закрепощение 90% населения в течение нескольких веков привязывало поколения русских к родовому уезду, формируя локальную идентичность. В начале прошлого века, когда заводам Империи впервые понадобился маленький человек в промышленных масштабах и массы освобожденных безземельных крестьян ринулись в города, выяснилось, что хлопцы из одного уезда Ярославской губернии лучше кладут, например, мостовую, а ребята из другого уезда Вологодской губернии — отличные плотники. Ну, и говорили они немного по-разному. Учитывая, что для новых крестьян город всегда был агрессивной и непривычной средой, держаться вместе было проще.
XX век со своей глобализацией вообще стал синонимом слова «унификация». Тут нас переплюнул разве что Китай, которому пришлось даже централизовано выбирать единый официальный язык. Коллективизация, единое советское образование и система распределения стали ингредиентами нашего «плавильного котла».
Локальная идентичность сегодня формируется генетической и семейной памятью, ну и говором, хотя и тот часто исчезает в городах. Именно поэтому подход Леонида Парфёнова к, допустим, поэзии Рубцова, когда стихи воспринимаются только со среднерусским «оканьем» — сильное исключение. Каждый из нас может чувствовать духовную связь со свободой русского казачьего юга, широтой сибирской души или изоляцией Дальнего Востока, но в реальности самый бурный век человеческой истории, в котором Россия всегда была в эпицентре событий, всех нас перемешал и сравнял. Остаётся помнить, что все мы — современные русские — немного впитали в себя от поморов, водлозёров, выгозёров, мещёры, саян, сицкарев, севрюков, тудовлян и цукан.
